ТРИНАДЦАТЫЙ ПРЕТЕНДЕНТ

Author: Игорь Шафаревич
ТРИНАДЦАТЫЙ ПРЕТЕНДЕНТ
13(330)
Date: 28-03-2000
Всякие выборы, будь то парламента или президента, обнажают анатомию общества, всегда полезно их обдумать. В прошедших выборах есть, как мне представляется, одна важная черта, отличающая их от всех предшествующих. Кажется, что повеял какой-то новый дух: пошли разговоры о тринадцатом кандидате — "против всех", о неучастии в выборах и т. д. Дело, конечно, совсем не в том, что тут был шанс как-то повлиять на итоги выборов: например, сорвать их. Такой возможности, безусловно, не было. Но проявилось гораздо более важное явление — в народе начало пробуждаться понимание того, что выражение его интересов во всей действующей сейчас политической системе, включая и выборы, просто невозможно, да и не предусмотрено. "Влиять на результаты выборов" — бесполезно, это все равно, что пытаться обыграть наперсточника. Цель выборов не имеет отношения к выявлению воли народа — они должны обеспечить по возможности гладкое функционирование тех отношений, которые сложились в результате произошедшего передела собственности власти. Вот если народ широко осознает истинное положение вещей — это будет громадным и реально весомым политическим сдвигом. И видно, как остальные двенадцать кандидатов заволновались — всего-то из-за действий ничтожных группок людей, как много внимания они привлекли в средствах информации. Видимо, здесь был затронут какой-то жизненно важный нерв системы, ее "кощеево яйцо".
Было бы совершенно противоположно логике, если бы у нас сейчас сложилась другая система власти (включая выборы). Осознаем: произошел передел собственности, невиданный в истории. Руки узкого слоя олигархов ухватили ценности — большие, чем золото Перу и богатство Индии. Народ, не раз показавший, что он сильнее объединенных сил Запада, сейчас обессилен и покорен. Так можно ли представить себе, что все это будет поставлено под удар из-за того, в каком квадратике кто-то из нас нарисует галочку? Да за такие ценности мировые войны ведут, а не галочки рисуют! Когда-то Франция и Германия воевали из-за Саарского угольного бассейна. А у нас сейчас такие же ценности прилипают к чьим-то рукам, и об этом сообщается мимоходом, тремя строчками в последних известиях, да не на первом месте.
Выборы, всеобщее голосование могут иметь хоть какой-то ограниченный смысл, если они решают лишь второстепенные вопросы, когда не идет речь о судьбах народов или мировой закулисы. Да еще если давно укрепилось доверие к построенной на выборах политической системе. У нас же, после недолгого и далеко не удачного опыта думской монархии, была то диктатура пролетариата, то всенародные выборы единственного кандидата. От чего мы быстро перескочили к решению вопроса методом 1993 года. Этот опыт и запечатлелся сильнее всего в народной памяти. И ведь никто из партии власти от него не отрекался, его не осудил. Значит, продолжается прежняя традиция "диалектического мышления", когда "свобода слова" означает свободу слова для своих (кого укажут Березовский и Гусинский), "права человека" — права своего человека (например, Бабицкого или чеченских боевиков). И точно так же слова "передела собственности не будет" означают закрепление результатов последнего передела. "Диктатура закона" означает безнаказанность тех, кто топтал закон раньше (сформулировано это, знаменательно, в "Указе № 1"). Такие принципы провозглашаются, как новые десять заповедей, вот их не предлагается проверять всенародным голосованием, они приняты как аксиомы. Тут есть и положительная сторона: все, кто участвует при таких условиях в выборном спектакле, тем самым показывают, что они эти аксиомы принимают. Конечно, роли здесь распределены разнообразно, как в цирке: кто шутил "на ковре", кто акробатом на трапеции под куполом, кто осыпанной блестками красоткой на коне (а где-то за кулисами директор цирка). Кто-то, может быть, участвует и по наивности, не ведая, что творит (хотя поверить в это нелегко).
Но если не пытаться "влиять на исход выборов", то что же делать? Не готовить же восстание против ОМОНа и танков! Вот здесь и сказывается, как мне кажется, проклятие абстрактного, схематического мышления, занесенного к нам с Запада: подчинение жизни логическим конструкциям ("я мыслю, следовательно, я существую"). Убеждение, что можно выдумать план, "формулу" жизни и подогнать под эту "формулу" реальную жизнь. Уж нас-то эта морока мучает целый век: то втискивает жизнь в марксистский "проект", то в монетаристский. Почему не подойти к жизни народа так, как мы подходим к любой своей жизненной проблеме? Сначала попытаться понять, в чем состоит проблема, каковы ее причины. Уже это будет первым шагом к ее решению. В результате обнаружится какой-то аспект, на который мы способны повлиять. Если удастся — это будет второй шаг. Он откроет нам большее понимание проблемы и т.д. Как, идя по дороге, мы видим все новые ее повороты.
В нашем теперешнем положении осознание того, что произошло с нашей страной и народом, — это, вероятно, самый трудный шаг. Потому что произошедшее слишком страшно, и сознание отталкивает эту правду. Так и больному смертельно опасной болезнью часто трудно согласиться признать факт болезни, но, не осознав ее, он не будет лечиться и утратит единственный шанс спасения. Ведь в ХХ веке русский народ понес поражение не меньшего масштаба, чем в XIII веке от монголов. И трудно надеяться, что он сможет подняться на ноги гораздо быстрее, чем тогда — вероятно, понадобятся сроки такого же масштаба — если не века, то, в лучшем случае, многие десятилетия. А это значит, что старые люди (и может быть, все сейчас живущие) конца "ига" их не увидят, так что их стимулом может быть не надежда на лучшее будущее для себя — а только надежда на лучшее будущее для народа.
К тому же, в XIII веке иго навязывалось людьми с чужим языком и другими, чем у нас, лицами, а сейчас — людьми часто внешне мало отличающимися от нас. Поэтому само иго тогда было очевидно, а сейчас еще требует осознания.
Нам страшно признать, что может понадобиться целый век борьбы (или больше), чтобы снова стать на ноги. Но гораздо страшнее нашим новым властителям, что мы можем отважиться на эту борьбу. Их страшит поворот народного сознания в эту сторону. На предотвращение этого направлены главные и постоянные усилия их пропаганды. Например, пресса, радио, телевидение находятся в руках олигархов и, казалось бы, должны были наркотически убаюкивать народ, внушать, что все обстоит не так уж плохо. А они, наоборот, сладострастно описывают голод, вымерзание, аварии, публикуют даже преувеличенно мрачные прогнозы. Значит, еще важнее запугать народ: все мысли о борьбе вытеснить одной мечтой — прожить еще месяц, еще годик. Народ все время запугивают угрозой кровопролития. В прошлом году один из олигархов, не скрывая своего лица, говорил по телевидению, что если будут отбирать собственность, то прольется кровь (а национализация и означает "отбирать собственность"). Тут уж явно возможны только два пути. Либо согласие с этой логикой, согласие выжить ценой рабства. Либо столыпинское "не запугаете". Сказать: "Если кровь и прольется, то — ваша". Тогда будет надежда, что кровь вообще не прольется. Олигархи и их политические агенты постоянно шантажируют нас угрозой гражданской войны, заявляют, что если их требование не будет удовлетворено, — будет гражданская война. И опять есть только два выхода. Либо подчиниться, и уж потом подчиняться всегда, так как аргумент воистину универсальный. Либо признать, что гражданская война — вещь страшная, но тихое умирание народа еще страшнее. Такая позиция создаст шанс, что гражданской войны не будет. Да весь опыт человечества во всех подобных ситуациях — от столкновения с пьяным хулиганом до истории усиления Гитлера — указывает, что есть два выхода: либо капитулировать и подчиниться, либо собрать силы для отказа, и чем раньше это сделать, тем меньше будут жертвы.
Если большой народ осознает, что над ним нависла смертельная опасность, он обязательно находит путь ее преодоления. Так было с римлянами в борьбе с Карфагеном, с французами под водительством Жанны Д'Арк, так не раз бывало в русской истории. И сейчас перед нами два пути: легкий (вначале) путь умирания и тяжелый путь борьбы. В прошедших выборах первый путь символизировали двенадцать (под конец — одиннадцать) кандидатов, согласных на эти выборы с заранее предрешенным исходом. Второй путь символизировал тот, кого народ назвал "Иваном Ивановичем" — "тринадцатый кандидат". И дело было, конечно, не в том, голосовать ли "против всех", или вообще не ходить на выборы — а в осознании смысла этих выборов и затем самого факта "ига". Думаю, что не случай, а сознательное намерение определило нашему "Ивану Ивановичу" место 13 — "чертову дюжину". Но вмешалась Судьба, подтолкнув незначащую пешку, и под конец он стал двенадцатым!
Как кажется, в комнату, где расселись понимающие друг друга люди, стучится новый, не жданный ими персонаж. Это новое веяние есть единственный признак надежды, который я могу усмотреть в протекших выборах, единственный их значительный результат.